Мыржакып Дулатулы — один из ключевых деятелей казахской политики начала ХХ века. Вместе со своими друзьями и соратниками Ахметом Байтурсынулы и Алиханом Букейханом, он создал газету «Казах», а чуть позже поучаствовал в попытке установления Алашской автономии. 

Как и многие другие «алашевцы», в новообразованном СССР Дулатулы подвергался гонениям, за ним постоянно следило НКВД. Уже в конце 20-х он был сослан в лагерь, где в итоге и погиб. 

К 137-летию Мыржакыпа Дулатулы рассказываем о судьбе этого известного поэта и общественного деятеля.

В процессе подготовки материала был использован документальный фильм «Мыржакып Дулатов — мой отец» режиссера Берика Барысбекова. 

Детство и юность 

Мыржакып Дулатулы родился 25 ноября 1885 года на территории нынешней Костанайской области. Он в раннем возрасте лишился родителей, поэтому его воспитанием в основном занимался старший брат Аскар. В 8 лет маленького Мыржакыпа отдали на обучение к аульному мулле. 

Не помню, сколько времени учился у него, знаю только то, что кроме заучивания арабских молитв ничему не научился, — иронизировал позже поэт над этим периодом своей жизни, отмечая, что мулла был крайне невежественным человеком. ‎

В 12 лет Дулатулы поступил в Тургайское русско-казахское училище. В нем он познакомился с молодым учителем Ахметом Байтурсынулы — будущим политическим соратником и другом. 

Окончив училище, Мыржакып несколько лет проработал сельским учителем. Именно тогда он начал писать стихи. Уже в 1907 году в газете "Серке"‎ были опубликованы его первые произведения. Через два года выходит его знаменитый сборник "Оян, қазақ!«‎ («Проснись, казах!»). 

Көзіңді аш, оян қазақ, көтер басты, 

Өткізбей қараңғыда бекер жасты. 

Жер кетті, дін нашарлап, хал арам боп, 

Қарағым, енді жату жарамас-ты.

Открой глаза, проснись, казах, подними голову, 

Не теряй времени зря в темноте. 

Земля ушла, вера ослабела, положение стало ужасным,

Милый мой, лежать больше нельзя. 

Борьба с царскими властями 

В 1905 году Мыржакып участвует в съезде казахстанского филиала российской партии Конституционных демократов — и с тех пор активно вовлекается в политику. Его ближайшими соратниками становятся Алихан Букейхан и Ахмет Байтурсынулы. Вместе они входят в состав авторов Каркаралинской петиции к Николаю II, требовавшей организации обучения на казахском языке и возвращения изъятых властями земель. 

В 1910 году Дулатулы выпускает книгу «Бақытсыз Жамал» («Несчастная Жамал») —‎ первый роман в истории казахской литературы. В нем рассказывается история своенравной и умной девушки Жамал, тайком получившей в ауле современное образование. Сарсенбай — отец девушки — принимает решение отдать ее замуж за глуповатого сына местного бая. Несчастная девушка несколько раз пытается избежать печальной участи — и в итоге гибнет, замерзнув, в сугробе во время попытки бегства. 

Роман становится чрезвычайно популярным, быстро расходится среди читателей, за четыре последующих года переиздается четыре раза. 

В 1913 году Дулатулы, успевший отсидеть почти два года за свою политическую деятельность, переезжает в Оренбург. Там он принимает активное участие в создании газеты «Казах», становится ее регулярным автором. При этом Мыржакып не забывает о творчестве: в 1914 году тюрколог Владимир Гордлевский называет их с Абаем самыми видными представителями казахской литературы. 

Со страниц газеты «Казах» Дулатулы регулярно обрушивается с критикой на царские власти, требует реформ. В одной из статей он отмечает, что казахам «нужно стремиться к автономии: если у нас будут свое правительство и армия, с нами все будут считаться». 

«Казах» будет постоянно находиться под колоссальным давлением. Но, несмотря на все штрафы и попытки закрытия, газета устоит и просуществует до 1918 года. Окончательно закрыть ее смогут только большевики. 

Революция и гражданская война 

Как и прочие алашординцы, Мыржакып не особенно тепло встретил большевистский переворот 1917 года. Он считал большевиков популистами, скептически относился даже к теоретическим основам их учения — и отмечал, что «тайный расчет у зачинщиков этой смуты совсем не такой высокий, как провозглашенные ими цели». 

Смуту затеяли большевики. Большевики — группировка в стане социал-демократической партии. Если все другие партии согласны в том, что высших целей можно достигнуть постепенно, поскольку невозможно в один день изменить традиции и нравы народа, то большевики, напротив, хотят, разрушив все, взять власть в руки и изменить мир. Идея о всеобщем равенстве людей во всем мире, уничтожении богатства и бедности, братской любви между людьми — самая прекрасная идея. Однако до нее еще человечество не доросло, — писал Дулатулы в своей статье «Состояние государства», размещенной в 248 выпуске газеты «Казах».

С течением времени его отношение к большевикам лишь ухудшалось: он видел те методы, на которые они готовы были идти ради удержания власти. 

Начался век большевиков. Народ плакал: его грабили среди бела дня. Граждан его убивали, женщин насиловали, имущество уничтожали. И вот в это скорбное время среди самих казахов нашлись выродки, которые чинят произвол наряду с большевиками. Своей клеветой губят достойных, подводя их под пули. Уничтожают лучших из лучших. Если век большевиков будет долог, то исчезнет красота страны, — критиковал Мыржакып большевиков в статье «Раскрыты тайны многих». Статья была размещена в 264 выпуске «Казаха». Следующий выпуск стал для газеты последним.

В итоге деятелям «Алаш» пришлось пойти на компромисс с советскими властями: белые, чье поражение становилось все более очевидным, упорно отказывались признать казахскую автономию. Дулатулы занялся общественной деятельностью, устроился на работу в партийную газету ВКП(б) в Туркестанской области. 

Когда в 1921 году в Казахстане начался голод, Мыржакып приложил огромные усилия для его окончания. Благодаря его агитации за 2-3 месяца было собрано около 15 тысяч голов крупного скота: их раздали голодающему населению. 

Советская власть 

Мыржакып попытался вписаться в советское государство. Он стал заниматься преподаванием, помогал издавать учебники. С 1922 по 1926 годы Дулатулы также преподавал в Казахском институте народного образования. 

Однако новая власть не доверяла ни ему, ни его соратникам. Уже в 1928 году за ним пришло НКВД. 

Мы спали дома, как вдруг в дверь начали громко стучать: чуть было не выломали ее. Всех разбудив, в дом вошли шесть человек. Отцу предъявили ордер, в доме начался обыск. Все вещи собрали в одну кучу. Мы были очень напуганы — никогда не забуду этот день. Отец, сняв обручальное кольцо, надел его на руку маме. Он обратился к детям: «‎Вы все еще вырастете. До этого момента я не рассказывал вам, кем я был». 

Посмотрев на меня, он сказал: «Я ждал, когда ты подрастешь. Мы только отметили твое 13-летие. Я счастлив, что присутствовал при этом. Слушайте маму, не пропускайте уроки, будьте хорошими, честными людьми. Пусть не тронет вас несчастье». Пока он говорил, ему не мешали, дали высказаться. Я хотела подбежать к нему, но меня оттолкнули. Я кричала, плакала, но ничего не могла сделать, — вспоминала арест отца Гульнар Дулатова.

Несколько месяцев Мыржакып провел в изолированной от внешнего мира одиночной камере. В итоге его приговорили к расстрелу, но вскоре заменили наказание на 10 лет лишения свободы. 

В тот день мы пришли на вокзал. В тупике стоял красный вагон, окна его были в решетках. Снаружи стоял конвоир. Мы подбежали туда. Услышав наши голоса, отец выглянул в окно — и я начала плакать от радости. Отец мне сказал: «‎Не плачь, милая, не плачь. Я еще вернусь и мы с тобой увидимся». Он расспрашивал, как мама, как родные и близкие, все ли хорошо дома. В ответ я лишь кивала головой. 24 июня 1929 года был последним днем, когда я видела отца, — описывала Гульнар Дулатова встречу с Мыржакыпом. Вскоре его этапировали в московскую Бутырскую тюрьму. 

Через два года Дулатулы перевели в печально известный СЛОН — Соловецкий лагерь особого назначения. Там, работая в тяжелых условиях, Мыржакып продолжал заниматься творчеством, писал в журнал «Соловецкие острова». 

Надзиратели в лагере часто издевались над представителями тюркских народов, называли их «чурками» и ценили только как рабочую силу. Одной из причин такого отношения было незнание арестантами-тюрками русского языка. Желая немного поправить положение, Мыржакып, находясь в лагере, создал усредненный тюркско-русский словарь. Этот труд был оценен по достоинству: записи активно распространялись среди заключенных, переписывались и копировались десятки раз. 

Будучи в лагере, Дулатулы также выучился на фельдшерских курсах, стал работать в лазарете, написал учебник по геометрии. Он очень боялся за свою семью — и поэтому отказался от попытки побега по Францию, предложенной Мустафой Шокаем. 

При этом он продолжал переписываться со своими друзьями: Алиханом Букейханом и Ахметом Байтурсынулы. В письмах они часто называли друг друга прозвищами, такими как Сын Степей (Букейхан) или Мадияр (Дулатулы). Жена Мыржакыпа, навестив его однажды в лагере, на обратном пути заехала к Алихану Букейхану. Вскоре Дулатулы получил от него открытку: 

Свет мой Мадияр. Гая и Алтай, переночевав два дня, выехали сегодня. Пишу тебе, проводив их в путь. Муж М в Алматы. «Что толку от просторов, если свои сапоги малы» — вспомнилась эта пословица. Обнимаю, Али.

Эти переписки Мыржакып продолжал до самой смерти. 

Милые мои Мыржакып и Мырзагазы, там ли вы еще? Как у вас со здоровьем? Где Газымбек? Я приехал сюда, чтобы быть рядом с женой и дочкой, с прошлого сентября я нахожусь здесь. Не получив от вас ответа, пишу еще раз. Как получите письмо, сразу дайте знать. Целую, Ахмет, — писал ему в одном из писем Байтурсынулы. 

В 1935 году, 5 октября, Мыржакып Дулатулы скончался в лагерном лазарете. В Казахстан его останки были перевезены только в 1992 году. 

Дочь Мыржакыпа неоднократно пыталась добиться его реабилитации еще при советской власти. Но добиться этого удалось только незадолго до распада СССР, в 1988 году.